КОЛЬЧЕНКО Игорь

Недавно пересматривал на DVD цикл передач Леонида Парфенова «Намедни — наша эра». Кто забыл, напомню, что у Парфенова каждая передача этого цикла — это подробный и красочный рассказ об одном годе из жизни СССР, затем — России. В выпуске за 1996–й есть сюжет, посвященный отношениям с Беларусью. Камера выхватывает радостные лица двух президентов — Александра Лукашенко и Бориса Ельцина, обменивающихся в Кремле экземплярами свежеподписанного Договора об образовании Сообщества Беларуси и России. Затем следует картинка из Минска, где шумный митинг под бело-красно-белыми знаменами протестует против «аншлюса» и «аннексии». В истории, конечно, бывало всякое, и у гражданина, только что добившегося независимости государства, наверное, было право на сомнение. Однако десять последовавших за этим лет показали безосновательность мифов и несостоятельность политиков, которые провоцировали в обществе страхи и фобии.

В 1996 году речь не шла об изобретении колеса, поскольку создание различных региональных объединений — это общемировая тенденция. Вслед за Западной Европой, разработавшей в конце 50–х и воплотившей на практике идею европейских сообществ, и другие государства мира поняли: только в сплочении можно рассчитывать, что их национальные интересы не затеряются в стремительно глобализирующемся мире. Для белорусов и россиян последовательное углубление сообщества до союза, а затем Союзного государства были шагами тем более естественными, что наши народы не один век сосуществовали в одном государстве.

Оглянемся. Интеграция с Россией до сих пор приносила Беларуси только плюсы. Нашим товарам был открыт путь на российский рынок. Цены, по которым мы получали российские нефть и газ, были благотворны и для людей, и для экономики. Но, пожалуй, самое главное — после символического сноса пограничного знака у белорусской деревни Речка граждан двух стран не разделяла граница. Это сотрудничество было вполне взаимовыгодным. Взамен Россия получила наше союзничество на мировой арене, в оборонной сфере и многое другое.

За все бонусы Беларусь не поплатилась ни одним заводом, ни одной фабрикой, не то что суверенитетом и независимостью. В этом смысле Беларусь намного в более выигрышном положении, чем, допустим, балтийские страны, которые при вступлении в ЕС передали в ведение наднациональных органов некоторые вопросы, т.е. пожертвовали частью своего суверенитета, а также продали все лакомые куски своих экономик иностранцам. Впрочем, это тот случай, про который говорят «поживем — увидим»...

Сегодня даже самые забубенные националисты (точнее, те из них, кто еще не утратил способность мыслить объективно) вынуждены признать, что никакой другой политик не смог бы так отстаивать национальные интересы в Кремле, как Александр Лукашенко. Хотя случалось всякое, в том числе и временные похолодания в отношениях, но стратегическое направление белорусско–российской интеграции никогда не ставилось под вопрос.

Все это вещи вроде бы очевидные, тем не менее на днях экс–кандидат в президенты Александр Милинкевич вновь заговорил об «аншлюсе» Беларуси Россией (слово, возвращающее нас во времена гитлеровской Германии, по–видимому, рассчитано на психологический эффект у слушателя — будь то на Западе или внутри страны). В Интернете появился отчет о его встрече с западными дипломатами, работающими в Минске. Говорили, как сообщается, о «вероятном «объединительном» российско–белорусском референдуме».

Уточним: речь идет о Конституционном акте, который, после того как будет выработан его окончательный проект, должен быть вынесен на всенародное голосование. Тема основного закона для Союзного государства, прямо скажем, не новая, но новый импульс ей придало заявление недельной давности председателя Комиссии по вопросам внешней политики Парламентского собрания Союза Беларуси и России Николая Чергинца о том, что «проект Конституционного акта готов на 99 процентов». Н.Чергинец также выразил надежду, что «документ будет принят на референдуме уже в этом году».

Эти слова, видимо, и дали основание г-ну Милинкевичу призвать западных дипломатов «не ждать назначения даты референдума, а уже в самое ближайшее время выработать единую позицию государств Европы по непризнанию итогов референдума». Сама по себе идея заочного непризнания любых действий белорусской власти — старая тактика. По такому же сценарию не признавались предыдущие референдумы и выборы. И повторению пройденного никто не удивится.

Больше всего эмоций вызывает подача материала Милинкевичем. Он уверен, что референдум приведет ни много ни мало к «исчезновению Беларуси с политической карты мира». Это – серьезное обвинение. Поэтому, несмотря на отпуск сенатора Николая Чергинца, я решил его потревожить и уточнить, действительно ли наша государственность поставлена на карту? Он меня успокоил, заверив, что в проекте Конституционного акта даже предусмотрена специальная статья, оговаривающая, что Беларусь и Россия сохраняют независимость, суверенитет, территориальную целостность и атрибуты государственной власти.

Зачем же тогда брутально перевирать? Заявления нынешнего лидера оппозиции Чергинец не считает самостоятельным политическим шагом. По его мнению, Милинкевич — не более чем проводник чужих идей. Что ж, очень похоже на правду — как оригинальный мыслитель г–н Милинкевич себя пока не проявил. Впрочем, данное наблюдение мы не считаем собственным открытием — об этом можно прочитать практически на любом оппозиционном сайте...

Отношения Беларуси с Россией — это та тема, которую оппозиция, с одной стороны, вынуждена поднимать для поддержания градуса, чтобы не выпасть из спонсорской обоймы за границей, а с другой – ее лидеры прекрасно отдают отчет, что идея начать очередную кампанию по оживлению фантомов «русского империализма» массовой поддержки не найдет. Поэтому в народ они ходят с диаметрально противоположными идеями. Вспоминается, как за несколько дней до голосования на последних выборах Милинкевич совершил блиц–визит в Москву и вроде бы даже был принят в каких–то второстепенных кабинетах, чем очень публично гордился. Вряд ли, конечно, он смог рассчитывать и на эти кабинеты, если бы откровенно говорил о своих затаённых на тот момент взглядах на союзнические отношения с Россией. Но вот выборы прошли и все опять встало на свои места — «аншлюс», «караул», «здрада» и прочие антироссийские ужасы! А кто–то в Москве ждал иного?